Вот, подумалось. Объёмы художественной литературы растут неприличной экспонентой, а между тем настоящие, умеющие проникнуть в человека книги — как были, так и остаются штучным самородком. Гораздо больше текстов, «вписанных в реальность» — как видится молодчикам пера. Но что такое — реальность? На мой взгляд, реален только человек — во всех неисчислимых гранях. А вот ситуа... декорации вокруг него выстраиваются одни и те же. На протяжении тысяч лет, судя по сюжетам.
То есть, если автор ждёт, что я стану сопереживать герою из-за сложностей, в каких тот оказался (чаще всего ждёт), — то нет, автор, не стану. А и с какой бы стати? Не верю я. Если жизнь чётко показывает, что человек только тогда герой, когда не придаёт значения миру, но «тупо» идёт за сердцем (путь даже и в самые тенёта), то жизни я верю больше. Мне интересней живой человек, нежели следы его реакций на стенках обстоятельств. Герой (человек то есть) и не должен меняться под внешними факторами, иначе б мы наблюдали охоту на солнечных зайцев. Человек (то есть герой) прекрасно знает, что для него самого ни его мысли, ни поступки не сыграют роли. Они нужны не ему. Если он делает что-либо ради какого-то результата, то нет, я не верю. Мне его жалко. Мне хочется видеть, как слова и поступки рождаются в нём естественно, без цели и отчёта — как плоды. Плод ведь не нужен дереву, правда? Он может накормить других. И может проронить семя в землю — давая жизнь другому дереву...
Так выглядят герои мифов и сакральных текстов. Так дышат персонажи Достоевского, Пушкина, иногда Бёрджесса и Уайльдера, Мишеля Турнье и Альберто Фигероа, иногда Пелевина и Роулинг... Так выглядит Данте под пером Данте — исключительный взгляд на человека снаружи и изнутри — в обоих случаях глазами Абсолюта. Так выгляжу для себя я сам — когда смотрю, не пеняя на зеркало.
И люди, живые люди вокруг — ты, ты, и тысяча разных «ты» — без преломлений обстоятельств дышат куда как по-настоящему. По-геройски, правду сказать...
😉