Молодой парень, лет, кажется, тридцати четырёх или вокруг того, с щепоткой небритости, в мягкой молочно-бежевой рубашке, распахнутой до третьей пуговицы, негромко, с харизмой спокойного знания в игриво-глубоких глазах показывал женщине строки текста на листе. Я подошёл и поглядел через плечо.
— Смотрите, вот это — правда, — говорил парень, указывая на строку. — Видно? А теперь добавим сюда это (он сдвинул палец строкою ниже), и видите, что происходит? Фраза стала законченной и осмысленной, но уже неправдивой.
Женщина не понимала ничего, ещё меньше понимал я. Наконец она отошла, я попросил молодого человека объяснить. Он показывал фразы, в которых трепыхалось что-то живое и горячее, но чего-то не хватало, толики смысла, что ли: словно краешек хвоста каждый раз ускользал, не давая схватить значение целиком — «коготок не увязал». Каждая была не длиннее одной строки.
— Смотри, вот тут слова истинные.
Я чувствовал, что он прав, ощущал и силу слов, но не мог опустить за ними понятный занавес.
— А тут — пустышка. Гляди: первая фраза подвешивает напряжение, а вторая снимает. Видишь? Всё, это можно выбрасывать...
Там были, кажется, знакомые цитаты — во всех случаях. Ни одной не запомнил. Осталось ощущение доброй эпифании, что ли, мило и с подмигиванием снятой печати...
Таким был мой сон. Запомнился очень хорошо. Редко я помню сны в последнее время. Женщина в нём тоже, кажется, напилась живой воды.
А потом — как на добро — попалось на глаза что-то про гностиков. Про их выверенную модель, про логичность построений Василида, Маркиона, Валентина. Про модель, приструняющую жизнь. Занятно, что Юнг в своей "Liber Novus" с удивлением для самого себя признавал, что «гностики и манихеи ближе других подошли к знанию». Но мы-то сегодня — знаем ли мы их взгляды? Или, как обычно, завернули обрывки в закрытую форму, налепив новых логичных заплат на старые дышащие мехи? Зафиксировали острые коготки в глине квадратных форм? Смешно, честное слово. Хороший сон приснился... Можно ли вообще знать что-то о жизни из вручную достроенных текстов?
И жизнь — а что есть жизнь, как не выход из логики? Как не нарушение схем и... патология в анамнезе? Как не откровенная ненормальность? Длится ли она, если мы забьём напряжение логичным занавесом? Останется ли бить крыльями, всякий раз игриво ускользая хвостом?
Или, сказать по правде...
😉